«Их секли до крови, а мы слушали их вопли»
Стинг, Джаггер, Черчилль и другие о телесных наказаниях в британских школах
«Коммерсантъ» от 24.07.2021, 13:26
Всего 35 лет назад, в июле 1986 года в Великобритании официально запретили телесные наказания в школах. Соответствующий закон был принят Палатой общин. “Ъ” собрал воспоминания известных британцев о том, как их наказывали в юности.
Фото: Ullstein bild via Getty Images
А бывали и такие дни, когда совсем ничего не получалось, и тогда происходило следующее: «Ага, хорошо, я знаю, чего ты добиваешься. Ты все утро напрашивался. Пойдем со мной, бездарный лежебока. Пойдем в кабинет». И тогда — шлеп, шлеп, шлеп, шлеп, и ты выходил с красными рубцами, полон обиды…
К концу моего пребывания Самбо сменил наездничий кнут на ротанговую трость, от которой было гораздо больнее… Припоминаю, как несколько раз меня выводили из кабинета посреди латинского предложения и пороли, после чего я продолжал то же самое предложение.
Было бы ошибкой считать, что подобные методы не работают. Для достижения определенных целей они еще как работают… (эссе «О радости детства», 1952 год).
Фото: Michel Euler / AP
Раньше нас били розгами. Это было обычным ежедневным делом, у кабинета директора стояла очередь мальчиков. Директора называли Высокий Герман, хотя он был невысокого роста. Он был одержим идеей дисциплины, и у него были странные представления о социальной жизни…
Фото: AP
Порка розгами входила важнейшим пунктом в учебный план. Уверен, никакой тогдашний мальчик из Итона, и тем более из Харроу, не отведал столько березовой каши, сколько ее скормил малышам, доверенным его властному попечению, наш директор.
Два-три раза в месяц всю школу выстраивали в библиотеке, выкликали имена провинившихся, и двое старших мальчиков уводили их в соседнее помещение, где их секли до крови, а мы, трепеща, слушали их вопли (автобиография «Мои ранние годы», 1930 год).
Фото: Dave Pickoff / AP
Вы можете спросить, почему на этих страницах я так напираю на битье в школе. Отвечаю: я ничего с этим не могу поделать. Всю свою школьную жизнь я ужасался тому, что наставникам и старшим мальчикам позволено не то что лупить, но буквально ранить других мальчиков, и подчас очень даже сильно…
Нечестно, конечно, было бы утверждать, что в те времена все учителя только то и делали, изо дня в день и весь день напролет, что избивали мальчиков, причем всех мальчиков. Нет, конечно. Били не все, только некоторые, даже очень немногие, но и того оказалось достаточно, чтобы во мне родилось чувство ужаса.
Даже теперь, всякий раз, когда мне приходится достаточно долго просидеть на жесткой скамье или неудобном стуле, я начинаю собственным задом ощущать свой пульс, чувствовать, как биение сердца отдается в шрамах на попе, полученных в школе пятьдесят пять лет тому назад» (из автобиографической книги «Мальчик. Рассказы о детстве», 1984 год).
Фото: Кирилл Беляев, Коммерсантъ
В каком-то классе я за год получил сорок два удара розгами. Это почти как порезы от ножа — они очень тонкие, и учителя нас частенько били. За раз можно получить шесть ударов, три можно вынести, четвертый — это мучительно, на пятом ты хочешь убить того, кто делает это с тобой, на шестом ты теряешь всякое уважение к авторитетам. Это было очень жестоко, почти как в Средневековье — я не испытываю ни к кому за это благодарности.
Фото: Steve Parsons / PA / AP
Мы никогда не говорили своим родителям, насколько мы несчастны, мы просто мирились с этим — наверное, потому, что думали, что родители проходили через то же, и нам нужно пережить это, чтобы стать взрослыми» (в интервью Daily Mail, 26 июня 2009 года).
Фото: jonwalter.net
Хотя меня никогда не били тростью, страх физического наказания был повседневной частью моей школьной жизни. Это было разрешено, потому что доктрина in loco parentis («вместо родителя».— “Ъ”) означала, что учителя рассматривались как авторитетные фигуры и получали те же права, что и родители.
В официальной форме наказание представляло собой удар тростью или туфлей: обычно один удар, но иногда и больше. Его наносили по руке или ягодицам. На самом деле учителя могли применять любое наказание, какое они сочтут нужным… Учителя тщательно выбирали туфли — спортивная обувь была их любимой — и часто давали им имена» (из статьи The Guardian, 1 июля 2016 года).
Фото: John Minihan / Daily Express / Hulton Archive / Getty Images
Директорские порки были торжественными. При них присутствовали два отвечавших за дисциплину шестиклассника, они назывались praepostors. Виновника приводили со спущенными брюками, привратник укладывал его на специальную колоду. Затем директор складывал розги в пучок и обычно наносил не меньше шести ударов. Я присутствовал при одной такой порке и был рад, что мне не пришлось пережить ее самому (эссе «Восприятие и идентичность», 1979 год).
Фото: Carlo Bavagnoli / Leemage via AFP
Приговоренный сам готовил комнату. Это было как рыть собственную могилу. Ты сдвигал всю мебель к одной стене, за исключением двух деревянных стульев, которые ставил спинками друг к другу, чтобы твоим палачам было удобнее тебя пороть…
Для жертвы порка префектами (старшие ученики, следящие за порядком в английских школах.— “Ъ”) была испытанием характера. Ты ожидал своих палачей; когда они прибывали и командовали: «Нагнись!» — ты, следуя благородной традиции множества смелых мучеников, подымался на эшафот, становился коленями на один стул и наклонялся так, чтобы твоя голова касалась сиденья другого. Ты держал сиденье руками и ждал, пока разбежится первый из палачей, затем второй, третий и четвертый (максимальное число ударов, дозволенное префектам дома).
Затем раздавалась команда: «Можешь идти!» (книга «Время и перемены: автобиография», 1979 год).